Задача Task Force – поиск, арест и конфискация активов тех, кто причастен к агрессии РФ и военным преступлениям. О работе межведомственной группы, взаимодействии с международными партнерами, об уже установленном имуществе и поиске правовых путей выплаты компенсации в условиях новой реальности – в интервью Task Force при Офисе генпрокурора

Интервью руководителя межведомственной рабочей группы Task Force, заместителя главы АРМА Филиппа Пронина и члена межведомственной рабочей группы Task Force, начальника департамента международно-правового сотрудничества Офиса генерального прокурора Дмитрия Литкевича информационному агентству "Интерфакс-Украина"

Текст: Оксана Геронтьева

 

Расскажите о механизме работы по розыску и аресту активов РФ

Ф.П. Механизм работы предельно прост: в первые дни войны в рамках уголовного процесса Генеральный прокурор создала межведомственную рабочую группу Task Force, объединяющую правоохранительные, разведывательные, регуляторные и другие госорганы. Синергия разных госорганов позволяет достигать конкретных результатов.

Когда мы осуществляем поиск активов, сталкиваемся и с финансовыми потоками, и с работой в рамках реестров, получаем данные об активах, принадлежащих конкретным людям, информацию о связи между людьми.

Например, когда происходит смена собственника актива, важно отслеживать и понимать, какая сделка была фиктивной, какой инструмент использовался для проведения сделки, является ли бенефициар сделки реальным получателем выгоды.

То есть, наше взаимодействие важно как для процесса, так и для достижения конкретного результата.

Как работает Task Force с международными партнерами?

Ф.П. У нас есть несколько путей взаимодействия. Во-первых, американский и европейский Task Force. И в американский, и в европейский, и в украинский Task Force входят органы и организации, наделенные определенными полномочиями. К примеру, АРМА наделена полномочиями получать информацию от Интерпола, Европола. Финмониторинг получает информацию от финансовых разведок. Внешняя разведка на месте собирает данные, которые может предоставить нам в рамках конкретного поиска актива.

То есть, у нас есть разные способы получения информации и разные форматы общения.

Статус информации, кстати, тоже может быть разным. Если речь идет об информации разведки, то разведданные нельзя использовать в качестве доказательства для суда. Информация, полученная в рамках работы АРМА, может быть использована в суде как доказательство права собственности на актив, но не всегда будет доказательством преступления. Также эта информация может быть дополнительным инструментом в правовой помощи.

Важно понять, какой и где может быть результат, сфокусироваться на нем и в рамках уголовного процесса довести до логического завершения. Если все будут бежать параллельно, а не вместе, то результата не будет. Образно говоря, задача АРМА в Task Force – подавать снаряды.

Д.Л. Одним из важных направлений работы Task Force является координация с Европолом. Европол на основании нашего запроса рассылает информацию в пределах своей компетенции в 27 стран Европейского союза и 17 государств-партнеров Европола. В общей сложности это 44 государства.

На сегодняшний день мы передаем в Европол информацию с уведомлением обо всех лицах, которые являются подозреваемыми в "магистральном деле" и в других уголовных производствах, связанных с военными преступлениями и военной агрессией РФ.

После получения нашей информации Европол обрабатывает ее по своим базам и уведомляет нас о том, что выявлено и где.  

То есть, основанием для ареста активов является исключительно наличие подозрения конкретно этому человеку?

Д.Л. Да, именно так. А после того, как прокурор получает от нас информацию о выявлении имущества в той или иной стране, он идет в суд и получает решение суда об аресте конкретного имущества.

Именно поэтому точность данных, которые мы получаем от Европола, очень важна. Должно быть четко указано: какое и где выявлено имущество, с указанием его точных координат. Эти данные прописываются в решение суда об аресте имущества, после чего процессуальный руководитель готовит международно-правовое поручение и далее Департамент международно-правового сотрудничества Офиса Генпрокурора направляет его в соответствующую страну.

Ф.П. Когда мы ищем какие-то активы, смотрим в первую очередь реестры, затем получаем разведданные из открытых источников. Также у нас есть возможность отслеживания финансовых и ценно-бумажных потоков.

То есть, мы видим все срезы информации плюс обращаемся к нашим партнерам за границей, иногда переподтверждаем информацию, полученную из отрытых источников.

Есть ли страны, сотрудничество с которыми не налажено?

Ф.П. Не могу сказать, что есть кто-то, кто нам не помогает. Если брать на первоначальном уровне – офисов по поиску активов – все нацелены на конструктивное сотрудничество.

Д.Л. После получения информации о том, что та или иная страна выявила какие-либо активы, мы связываемся с коллегами из этой страны и начинаем активную работу для быстрого обеспечения всех юридических процедур.

Такое прямое обращение к зарубежным коллегам дает хороший результат и по сути является примером нового типа современной коллаборации между странами. Никакого бюрократизма – только эффективное взаимодействие.

В качестве иллюстрации приведите пример сотрудничества, которое привело к конкретному результату

Д.Л. Есть хороший пример кооперации, связанный с расследованием дела в отношении одного из наших депутатов - М. Когда мы разыскивали активы, принадлежащие ему, то задействовали механизмы Task Force.

В Хорватии АРМА выявила яхту, принадлежащую этому депутату.

Ф.П. Мы четко установили, где именно находится эта яхта. Были проведены совместные действия с хорватской стороной по поиску и обездвиживанию. Был предметный разговор – Хорватия не могла не отреагировать.

Д.Л. Когда мы направили первый запрос о международно-правовой помощи в Хорватию с просьбой наложить арест на выявленное имущество, то в течение месяца так и не получили конкретного ответа о возможности его выполнения. Однако позже был один момент, который улучшил наши отношения. Как-то ночью мы получили информацию, что яхта планирует сниматься с якоря и намерена покинуть территориальные воды Хорватии. Мы быстро отреагировали на это, подключив к решению данного вопроса наших коллег из других зарубежных Task Forcе. Таким образом "побег" яхты был приостановлен. А далее мы получили решение суда о передаче этого имущества АРМА, на основании которого наши хорватские коллеги произвели арест в рамках своей юрисдикции.

Ф.П. АРМА самостоятельно сделать это не смогла бы. Совместно с прокуратурой были разработаны несколько алгоритмов по сохранению стоимости этого актива, путем продажи или передачи в управление.  Благодаря прокуратуре достигнут консенсус с хорватской стороной, запланированы дальнейшие действия, связанные с выездом и оценкой яхты.

Такой кейс единственный или можете назвать еще какие-то примеры?

Ф.П. Этот кейс очень многослойный, по нему хорошо сработали и международные партнеры, и внутри нашей страны все объединились для достижения результата. То есть, яхта депутата интересна и показательна с точки зрения техники организации процесса.

Есть и другие кейсы, конечно. Например, нашли один дом стоимостью несколько десятков миллионов долларов. Другие дорогостоящие объекты тоже установлены.

Можете назвать общую сумму выявленного и арестованного имущества? Или хотя бы порядок цифр?

Д.Л. По выявленному и арестованному имуществу цифры абсолютно разные.

Ф. П. По АРМА могу сказать о выявленных активах – речь о нескольких миллиардах долларов точно. По ним мы сейчас подтверждаем информацию, работаем вместе с прокуратурой для ареста.

По арестованным активам не скажу цифру, все в процессе, и это история не одного дня.

Поясню. Озвученные генпрокурором цифры об аресте 16-ти объектов, пяти счетов и четырех компаний – это только по "магистральному делу", по конкретным подозреваемым.

В целом же мы имеем дело со всеми активами, которые как-либо связаны с военными преступлениями. То есть, речь о выявленных активах лиц, причастных к агрессии, но далеко не все из этих лиц являются подозреваемыми, - это могут быть родственники, компании на подставных людей.

Д.Л. Мы направили несколько запросов о международно-правовой помощи в разные страны, каждый из этих запросов находится на разных этапах выполнения.

По сути дела Task Force – это розыск активов тех россиян, которые так или иначе могут быть связаны с финансовой базой России, в том числе, причастны к финансированию военных действий, совершению военных преступлений и агрессии РФ.

Лица, которым предъявлено подозрение – это высокопоставленные лица  российской власти, военные, сенаторы, депутаты, министры, пропагандисты. В большинстве своем - это официальные лица, которые так же, как и украинские чиновники, декларируют свое имущество. Если они и обладают имуществом, то не всегда дорогостоящим, и часто у них нет недвижимости за рубежом.

Соответственно, круг лиц, которые имеют зарубежные активы, в наших уголовных производствах крайне мал, но все же он есть.

От каких стран запросы украинской стороны остались без ответа или результат был не таким, на который Украина рассчитывала?

Д.Л. У нас есть подозрение известному российскому пропагандисту, его имущество выявили в Испании. Мы направили запрос о международно-правовой помощи об аресте его собственности, но столкнулись с проблемой. Дело в том, что санкция статьи, которая инкриминируется в Украине этому лицу, согласно Уголовному кодексу Испании, не предусматривает конфискации имущества. Проще говоря, возникла ситуация несовместимости украинского законодательства и законодательства другой страны.

Мы говорим нашим зарубежным коллегам, что, несмотря на все юридические нюансы и процедурные сложности, для нас важна победа в этой войне, поэтому выявление любого имущества, принадлежащего военным преступникам или лицам, связанным с ними, для всех нас значимо. И даже если такое имущество не будет по обоснованным причинам арестовано в рамках уголовных производств, а будет заморожено в рамках административных санкций – это тоже хороший результат.

И до сих пор не было случаев, чтобы нам кто-то официально отказал в сотрудничестве. Случай с Испанией, о котором я упомянул, достаточно аргументированный с юридической точки зрения.

Как именно будет происходить возмещение ущерба, причиненного вооруженной агрессией РФ как государству Украина в целом, так и каждому из пострадавших украинцев? Глава Еврокомиссии сообщила о подготовке юридической базы для передачи замороженных российских активов. Ваше видение, как это может быть регламентировано?

Д.Л. Сейчас это ключевой вопрос, который обсуждается нашими европейскими, британскими, американскими партнерами.

Тут важно понимать, что рассмотрение этого вопроса нашими коллегами базируется на защите фундаментального права частной собственности.

Вы сейчас об озвученной позиции Швейцарии о невозможности передачи $500 млрд замороженных активов?

Д.Л. Да, и о Швейцарии, и о США, и о других западных странах. Наши коллеги переживают, что они могут открыть ящик Пандоры, и возникнет прецедент, когда необходимо арестовывать и изымать имущество огромного количества лиц без предъявления им обвинения в рамках уголовного процесса.

Одновременно с этим наши коллеги понимают, что обстоятельства, которые сложились в Украине, беспрецедентны, это угроза всему человечеству, когда государство-агрессор уничтожает всех и вся. С таким случаем современное международное право сталкивается впервые. В связи с этим должны быть выработаны новые эффективные механизмы привлечения к ответственности государства-агрессора, исходя из уникальности ужасающих событий. И это дилемма, перед которой сейчас находятся наши партнеры. Ведь все понимают, что такая агрессия может коснуться каждого. Тем более, пропагандисты и некоторые официальные лица России уже неоднократно публично намекали, что их страна готова сбрасывать бомбы и на другие государства, которые поддерживают Украину.

Но консенсус в парламентах стран-партнеров уже появляется, прорабатывается идея принятия эффективных мер с изъятием замороженного имущества, помещением его в определенный Фонд, целевое назначение которого – помощь в восстановлении Украины.

Речь об инициативе международного Договора о создании механизма компенсации убытков, спецкомиссии и Фонда, о чем сейчас идет коммуникация с партнерами на уровне Минюста и МИД?

Д.Л. По нашей информации, в Евросоюзе идет сейчас проработка таких решений, но все же пока это только проекты.

Впервые идея создания Фонда помощи для Украины поступила от Президента США и правительства Канады.

Принятие таких решений - это всегда внутригосударственный процесс той или иной страны или союза стран, поскольку речь идет об аресте (заморозке) активов и последующей их конфискации в рамках национальных процедур, и только потом можно говорить о переводе этих средств в Украину.

Таким образом, вопрос заключается в легализации процесса в странах-партнерах. Возможно, этот процесс будет и без уголовного расследования, на основании того факта, что активы, которые они заморозили, принадлежит категории лиц, которые непосредственно или опосредованно причастны к военным преступлениям и агрессии РФ.

Ф.П. Важный момент. Если мы говорим о конфискации активов в рамках уголовного преследования – до непосредственно конфискации актива необходимо сохранить его стоимость. Это одна из главных функций АРМА. Объект должен быть сохранен, чтобы было что конфисковать. Например, нашли яхту. Если за ней не следить, - она может утонуть, сгореть, из нее можно вынести дорогостоящее имущество.

И мы сейчас предлагаем использовать на территории других государств применяемые в Украине механизмы сохранения имущества - управления ими или продажа.

АРМА создавалась по аналогии с европейскими органами, отвечающими за сохранение арестованного имущества. В хорватском кейсе мы пытаемся использовать этот механизм и сохранить стоимость яхты.

Да, мы еще не говорим о конфискации – она будет в рамках конкретного приговора по конкретному преступлению для конкретного лица.

То есть, это разные истории – конфискация имущества у государства или конфискация имущества у конкретного фигуранта уголовного производства.

Появилась информация о том, что Госдума засекретила данные о недвижимости сенаторов, это скажется на розыске и аресте активов?

Д.Л. Как раз самое дорогое имущество выявляется именно у сенаторов.

Не знаю, что именно они засекретили, скорее всего, просто убрали информацию из декларации, чтобы она не была публично доступна.

Нам это особо не помешает, так как мы работаем непосредственно с зарубежными партнерами по розыску активов.

Ф.П. Они же не могут засекретить право собственности за границей, могут просто закрыть информацию в своей стране для публичного пользования, все остальное остается прозрачным. В том числе и архивные данные.

Украинский Task Force больше ориентирован на сотрудничество с европейскими партнерами?

Д.Л. В целом в вопросе розыска активов мы больше находимся в кооперации со всеми западными партнерами. С момента начала войны расстояние между нами и нашими партнерами существенно сократилось, промежуток времени для ответа на наш запрос уменьшился в разы. Если раньше это были недели-дни, то сейчас - часы.

Потому что есть желание помочь.

Что касается восточных стран, таких, к примеру, как Таиланд, Шри-Ланка, ОАЭ, та же Турция, то пока мы в процессе налаживания взаимодействия.

Помните историю с подсанкционным самолетом, прилетевшим в Шри-Ланку? Напоминаю, что в начале июня судом Коломбо по результатам рассмотрения жалобы ирландской лизинговой компании вынесено решение о судебном запрете в отношении российской компании - ответчика (Аэрофлот) на вылет самолета Airbus A330. Через несколько дней этим же судом рассмотрено ходатайство Генерального прокурора и вынесено решение о приостановлении действия приказа, запрещающего указанному самолету покидать Шри-Ланку. Это позволило самолету улететь обратно в Россию.

Так вот, даже если мы что-то выявим в таких юрисдикциях, то вряд ли сможем арестовать. Потому что страны, которые имеют близкие отношения с РФ, находятся в "своей истории отношений". Но как дальше будет – покажет практика. Не ровен час.

Также важно отметить, что мы работаем не только с Европолом, но и задействуем механизмы Евроюста, на котором сконцентрированы все прокуратуры ЕС. Поэтому когда нам требуется установить мгновенный контакт с той или иной прокуратурой, мы, конечно же, работаем с Евроюстом.

А так как Европол и Евроюст находятся в Гааге и между ними также налажено хорошее взаимодействие, то мы получаем информацию очень оперативно.

Так что могу сказать, что кооперация партнеров, направленная на помощь Украине, сейчас достаточно эффективна.

Международное право в сложившейся ситуации плохо работает и необходима реконструкция, поиск новых подходов и рычагов привлечения к ответственности?

Д.Л. Я об этом сказал выше. В таком исключительном случае, когда одна страна является не просто агрессором, но и по сути применяет террористические методы в отношении другой, международное право попросту оказалось бессильным и не готовым к такой ситуации.

Все, что мы делали до 24 февраля – это был один опыт. А сейчас весь мир стал очевидцем того, что международное право не может справиться с подобного рода агрессией.

Гражданин Украины, пострадавший от действий РФ, утративший имущество в результате агрессии РФ, может рассчитывать на то, что он получит компенсацию? И когда это будет возможным?

Д.Л. Во-первых, каждый пострадавший украинец, во вторых - украинский бизнес.

Многие юристы, которые работают в Украине, уже озабочены этим вопросами. И все мы прекрасно понимаем, что какого-то единого подхода к решению этой проблемы на сегодняшний день нет.

Именно поэтому, чтобы помочь каждому украинцу, оказавшемуся в такой ситуации, был создан единый портал warcrime.gov.ua, где мы просим сообщать не только о совершенных преступлениях, но и том, стали ли Вы очевидцем или пострадали сами от российской агрессии.

В портале "Дия" можно уведомить о повреждённом или уничтоженном имуществе вследствие военной агрессии РФ и позже получить компенсацию.

То есть, государство аккумулирует информацию, что позволит в будущем существенно систематизировать данные и впоследствии вместе с международными партнерами положить это в законодательную плоскость.

Все равно, рано или поздно, каждый гражданин Украины, пострадавший от агрессии, будет иметь право предъявить иск и получить компенсацию - это однозначно.

Но важно помнить: первое - фиксирование ущерба; второе – оценка ущерба, будут лежать в основе требования компенсации. 

Именно поэтому очень важно, чтобы каждый пострадавший максимально фиксировал ущерб. Множество людей потеряло все, они просто убегали. Понятно, что человек, убегая от пуль и ракет, не пригласил эксперта на место преступления. Но фиксация все равно необходима, чтобы впоследствии у человека был законный способ предъявить требование о возмещении ущерба. Как минимум – фото, по мере возможности сохранить документы, подтверждающие право на имущество и описывающие его характеристики. Наиболее доступный и быстрый способ – зафиксировать это все в "Дие". Такие действия впоследствии позволят существенно облегчить процесс получения компенсации.

Кроме того, на имущественную компенсацию могут рассчитывать и те лица, которым предоставлен статус потерпевших в уголовных производствах, связанных с агрессией РФ. В частности, граждане Украины получали такой процессуальный статус, когда давали показания прокурорам на пограничных пунктах пропуска, через которые эвакуировались в Европу миллионы украинцев.

Такая работа прокуратуры была налажена с первых дней войны и позволила не только признать многих людей потерпевшими, но и получить от них важные доказательства преступлений РФ.

Возмещение ущерба вы видите в рамках национальных судов?

Д.Л. Сейчас нет однозначного ответа, идет дискуссия. Но здесь важно разделять. Для физических лиц – государство должно выработать единый консолидированный и доступный всем механизм, для юридических лиц – это получение решений национальных судов и их последующая легализация зарубежом, либо через иностранные судебные институции. Но, конечно же, важным элементом является законодательное закрепление этого процесса на национальном уровне. Кроме того, предстоит этап исполнения решений о компенсации ущербов. А это уже будет зависеть от законодательства стран, где будут заморожены активы государства агрессора.

Ф.П. Уголовные, гражданские, административные, украинские, международные, - будет выбираться наиболее оптимальная модель. Скорее всего, для каких-то групп, кейсов, отдельно для юридических и отдельно для физических лиц.

Большой бизнес, который пострадал от агрессии РФ, может нанять себе юристов и попытаться возместить ущерб. А работа Task Force, прокуратуры нацелена на то, чтобы помочь каждому украинцу, помочь Украине как государству возместить ущерб.

Еще очень важна гражданская позиция юристов в тех странах, в которых мы ищем и конфискуем активы.

Мы уже знаем о некоторых компаниях, которые готовы на бесплатной основе вести эти кейсы. Поставлена задача найти в разных юрисдикциях эти компании и максимально с ними взаимодействовать. Их юридический опыт представления интересов потерпевших в странах неоценимый. С их помощью мы добьемся лучших результатов.

Для этих юристов и компаний речь идет об имиджевой мотивации помочь Украине бесплатно?

Ф.П. Скорее, это микс. Да, для кого-то это имидж, а в руководстве некоторых копаний есть украинцы. Здесь есть и морально-этический аспект, - нельзя наживаться на войне и чьем-то горе.