Первая часть эксклюзивного интервью с президентом мобильного оператора "Киевстар" Александром Комаровым

Авторы: Дар Грищенко, Дмитрий Кошевой

- Сейчас Украина активно взяла курс на цифровое развитие как основу "плана Маршалла" в рамках United24. Вовлечены ли в этот процесс мобильные операторы?

- С учетом того, что мобильные операторы внесли 400 млн грн в United24, наверное, уже можно декларировать, что включены. Из них 300 млн грн – взнос "Киевстара". Насколько я слышал в Лугано, это самый большой донат со стороны коммерческого бизнеса в United24. Как минимум, так было на тот момент.

Безусловно, любой "план Маршалла" в области цифровизации строится на инфраструктуре. Поэтому априори все мобильные и инфраструктурные операторы вовлечены в этот процесс через строительство, поддержку и развитие инфраструктуры, на которую опирается цифровой мир. Дальше надо посмотреть глубже на те приоритеты, которые были задекларированы правительством. Например, "план Маршалла" по цифровизации. Там у министра цифровой трансформации Михаила Федорова было несколько приоритетов, и в частности противодействие киберугрозам. Защищая инфраструктурные периметры, а на сегодняшний день операторы с этим неплохо справляются, в моем понимании мы все делаем вклад в диджитализацию Украины. Второй приоритет Минцифры – развитие цифровых экосистем. Все операторы стараются двигаться в этом направлении с разной степенью успеха: все три мобильных оператора пытаются развивать экосистемы сервисов вокруг своих основных услуг связи и вокруг своей абонбазы. В моем понимании здесь пока больше неудач, но удачи тоже есть, и есть какие-то интересные направления, кейсы. Нашей удачей я считаю запуск "Киевстар ТВ". Мы декларировали по первому кварталу почти 770-780 тыс. пользователей. Могу сказать, что мы продолжаем расти в этом показателе и достаточно существенно.

Также мне, например, понравилась инициатива lifecell по мобильной идентификации с "Дія". Мы хотим сделать такую же в этом году. Я считаю, что это очень правильное направление. Кстати, одним из пунктов, которые задекларировал Федоров, было развитие цифровой инфраструктуры, и это напрямую касается всех мобильных операторов. Есть инициатива - сделать "Дію" цифровым хабом большого количества сервисов. Я пока не до конца понимаю, что кроме оцифровки государственных сервисов еще туда попадет. Сейчас какая-то дискуссия идет вокруг банка, например. Если посмотреть на суть того, что было сделано еще до войны - те же маркированные деньги в виде прямой адресной помощи с ограниченным использованием, - это, в моем понимании, уже большое достижение. Фактически это возможность оцифровать любые льготы или любую адресную помощь. И не только оцифровать, но действительно сделать ее адресной. Плюс упростить путь от государства к получателю. То есть, упразднить посредников в виде бюрократии и финансовых институтов, которая потребует заполнения бумаг.

Есть масса интересных направлений. Страна взяла очень стремительный цифровой старт за последние несколько лет. Конечно, война нас притормаживает, потому что фокусы уж очень сильно изменились. У нас сейчас больше фокус на поддержку инфраструктуры, стабильность работы сервисов, чем на развитие каких-то дополнительных услуг.

- Если говорить о развитии инфраструктуры, для большинства операторов в текущих условиях это довольно тяжелый вопрос. Обсуждали ли вы с государством какие-то дотационные программы? Возможно, за счет налоговых льгот…

- Вот прямо как таковые налоговые льготы мы не обсуждали. Но мы просили включить здравый смысл в работе с рынком. Что означает, например, не облагать налогом бесплатные сервисы, которые мы предоставляем нашим абонентам. Парадокс: мы предоставляем сервисы на бесплатной основе, но с этих сервисов платим налоги. Это один из ярких примеров, где мы просто хотели бы добиться понимания с государством. Да, государство делает со своей стороны правильные шаги, как, например, предоставление дополнительного спектра на бесплатной основе. На сегодняшний день есть частоты 2100МГц, которые дали нам во временное пользование; есть выделенные 2300МГц для пилотного проекта. Понятно, что в какой-то момент это надо будет урегулировать, и этот спектр пройдет через тендеры, аукционы, появится плата за его использование... Да, это небольшая часть спектра от общего его количества, но, тем не менее, он используется. В целом, мобильные операторы, и "Киевстар" в частности, платят налоги проактивно, с опережением графика.

Хотелось бы еще здравомыслия с точки зрения повышения ставки за пользование радиочастотным ресурсом (РЧР) в следующем году. Я хочу напомнить - у нас все еще существует меморандум (Меморандум об интернетизации Украины, подписанный между правительством Украины и мобильными операторами в октябре 2019 года на Экономическом форуме в Мариуполе – ИФ-У), который, к сожалению, был нарушен в прошлом году. В нем было зафиксировано, что ставка за пользование РЧР на период выполнения новых лицензионных обязательств повышаться не будет. А в прошлом году его уже нарушили. Я примерно понимаю и Минфин, и цель наполнения бюджета, и могу себе представить размер дефицита бюджета. Но тут должен быть баланс между интересами отрасли и интересами государства. В моем понимании стремиться надо к тому, чтобы операторы в большей степени: а) инвестировали и б) платили за что-то существенное и материальное. Например, вместо повышения рентного платежа за спектр, давайте рассмотрим вопрос узаконивания использования дополнительного спектра 2100МГц, и мы начнем платить ренту за эти частоты. Мне кажется, что это был бы несколько более адекватный подход, чем просто подкручивать ставку за существующий РЧР на 10%.

- Если говорим о налогах, я знаю, что сейчас активно обсуждается возможность внести налоговую революцию, но это, наверное, больше касается выплат зарплат, ЕСВ... Вы как-то в этом участвуете? Насколько для вас это значимо?

- Оплата труда – это большая статья расходов. Наверное, в совокупности я могу сказать, что это около 10+% от дохода. Мы платим, но надо быть честным, мы не самая с точки зрения людей ресурсоемкая индустрия. Это с одной стороны. А с другой – нормы, которые регулируют взаимоотношения между сотрудником и работодателем, устарели. Мне кажется, что их нужно существенно либерализовать. И тогда рынок труда в целом станет гораздо более честным и динамичным. Потому что сейчас, когда понимаешь, что каждое расширение связано с рисками и сложностями, в него закладывается большая доля затрат в бизнес-кейс, и это сдерживает развитие больших корпораций, но, полагаю, еще сильнее влияет на предпринимательскую инициативу.

- Недавно Рада приняла возврат к 40-часовой рабочей недели от 60-часовой, узаконила фриланс… Это как-то повлияет на вашу работу?

- Мы, честно говоря, не очень пользуемся фрилансом, в какой-то момент ушли от этого. У нас в прошлом были сценарии покупки не сервиса, а времени специалистов, но в какой-то момент, проанализировав риски, ушли от этой практики совсем. В связи с этим нам пришлось вобрать в компанию достаточно емкие функции, как, например, обслуживание сети, колл-центр... На сегодняшний день колл-центр у нас – это 70% сотрудники "Киевстара" и 30% услуги, которые мы покупаем на базе определенных стандартов качества (SLA). Это не menhours, которые мы покупаем. Мы приобретаем определенное количество обслуженных входящих звонков на первой линии с определенными стандартами качества.

- Какие результаты по итогам первого полугодия вы ожидаете по абонбазе, по финансам, по технологическим показателям? И можно ли уже строить какие-то прогнозы на третий-четвертый квартал?

- Мы не раскрываем данные по второму кварталу, пока не опубликуется группа в соответствии с правилами бирж NASDAQ и EURONEXT. Это наше ограничение как публичной компании. Но я могу оперировать трендами. Тренды такие же, как были в первом квартале с началом войны. Понятно, что был тренд роста первый-второй месяц до 24 февраля, потом была странная, ситуативная, кризисная горка. И после этого момента мы начинаем спускаться. К сожалению, мы находимся, в моем понимании, в долгосрочном нисходящем тренде, и я буду очень рад, если мы достигнем дна до конца этого года. Пока мы просто двигаемся вниз. Это означает, с учетом того, что мы спускаемся с определенной горки – мы все еще немного лучше год к году. Но если мы первый квартал заканчивали +15%, то сейчас это единицы процентов..., и вы понимаете, что это только вопрос времени, когда мы пройдем эту границу и уйдем в минус. При этом это то, что происходит с доходом. С маржей все происходит существенно хуже, потому что изменилась структура дохода. У нас очень сильно вырос международный доход, а он априори более низкомаржинальный, а с учетом тех сделок, на которые мы пошли, чтобы поддержать наших клиентов за рубежом... В общем маржинальность в некоторых странах вообще отрицательная. Она взвешенная, наверное, будет около 10%. Но надо понимать, что маржинальность около 10% в бизнесе, который реинвестирует более 20% - это в принципе негативный результат на уровне чистого финансового потока. Поэтому у нас очень большая нагрузка на маржинальность и там несколько факторов: изменение структуры дохода, очень большое количество социальных акций, которые мы делаем – от бесплатных сервисов для клиентов до просто прямой помощи, которую мы оказываем. Последний пример – 300 млн грн доната в United24. Плюс еще инфляция и девальвация. Девальвация в меньшей степени, мы все же жили в этом пузыре имени "29грн за доллар", просто мы недополучали валютный доход, но мы и платили по этому курсу. Поэтому здесь не было прямо драматической проблематики. Пока на нас влияла инфляция. Сейчас на нас начнет влиять еще и девальвация. Мы не можем этого избежать, у нас очень большая доля инвестиций в валюте.

- То есть, в ваших отчетах используется официальный курс?

- Мы используем только официальный курс. Это означало, что ту же международную валютную выручку, которую мы получали, мы продавали по официальному курсу, но и когда платили партнерам за рубеж, делали это по официальному курсу. Соответственно у нас на уровне маржи этот эффект в принципе "схлопывался".

- А вы в критическом импорте есть везде, да?

- Там немного не так. Сейчас это как работает... Нацбанк рассматривает каждый платеж с точки зрения его категорийности. Если они считают, что его категория попадает по условное понятие "критическая", то тогда они разрешают этот платеж. На сегодняшний день 90% всех наших запросов на платежи были удовлетворены. Мы не испытывали операционных сложностей с Нацбанком, за что им большое спасибо.

- Вернемся к теме курса. Для вас единый курс, наверное, был бы удобнее? Как минимум, точно проще и для отчетности, и для работы.

- Единый курс есть и сейчас, и был единый курс... Мы все же более локализованы. У нас львиная доля в 90%+доход – в национальной валюте. И соответственно вы правы, девальвационное давление будет на уровне операционных издержек и на уровне CAPEX. Да, это правда, с точки зрения экономики предприятия для нас действительно искусственно низкий курс – это, скорее, был положительный фактор.

- Возвращаясь к вашим словам относительно маржинальности, о том, что CAPEX 20+%, а маржинальность около 10%. Есть несколько вариантов исправить эту ситуацию. Это либо цены, отказываться от каких-то бесплатных услуг, либо снижать инвестиции. По какому пути вы планируете идти?

- Мы воспринимаем тот же роуминг сейчас как социально значимую услугу. Мы воспринимаем бесплатные услуги в зонах боевых действий и приближенных к ним как социальную услугу. Мы не собираем плату с клиентов, которые находятся на оккупированных территориях, но все еще могут пользоваться нашими сервисами. Это не вопрос экономики как таковой. Я в принципе не ожидаю, что что-то принципиально изменится в этом подходе. Будут ли расти цены на мобильную связь? Будут. Когда, на какой объем? Безусловно, это будет гораздо медленнее, чем инфляция, хотя бы потому, что это очень большие базы. У нас есть определенные внутренние правила, у нас есть актуальная линейка тарифов, которую мы не трогаем, когда модернизируем базу и пересматриваем объемы потребляемых услуг, цену, которая платится. Поэтому мы ведем себя здесь осторожно. Я бы рассчитывал, что в следующем году средний ARPU вырастет, наверное, на 6-7% к текущему. Текущий ARPU - около 93 грн. Понятное дело, что для части клиентов, которые находятся на старых тарифных планах, это может быть более высокий рост, для части не произойдет вообще никаких изменений.

- А в отношении CAPEX – это ведь тоже не те объемы, которые вы планировали? Есть ли у вас какой-то предел, ниже которого вы не можете опуститься?

- Есть линия, за которую опускаться нельзя. Она находится примерно в районе 10-12% от дохода. Это фактически IT и технологические лицензии и обновления, текущий ремонт, поддержка сети и т.д. Плюс капитализированные операционные затраты. Есть CAPEX на развитие. Вот этот CAPEX, по сути, дорога с двухсторонним движением. Это означает, что мы будем максимально пристально смотреть на объем инвестиций и искать пути для эффективности, и в то же самое время наш C/R (CAPEX к доходам) вырастет. Насколько, не знаю, это вопрос защиты бюджета на 2023 год. Если вы посмотрите, исторически "Киевстар" последние три года находился примерно в C/R, близком к 20%. Я думаю, что он будет выше.

- Даже выше? Большинство компаний говорит: "Мы заморозили инвестиции, отказались, отложили..."

- Мы не замораживали инвестиции. Даже сейчас. За шесть месяцев мы ввели в строй 230 новых базовых станций. Это немного, но наши новые базовые станции прошлого года – порядка 550-600. В этом году, надеюсь, мы сделаем приблизительно 70% от прошлогоднего объема с учетом того, что нас отбросило в развитии на целый квартал.

Мы немного по-другому смотрим. Мы понимаем, что сервис критичный, у нас сумасшедшие изменения, связанные с миграцией населения. И соответственно у нас поменялась модель потребления. У нас совершенно новые запросы, например, по миграционным потокам. А миграция и логистика, особенно автологистика, сейчас ключевой фактор, в том числе и вопрос выживаемости государства. И поэтому мы пытаемся балансировать относительно здоровую экономику с максимально возможными инвестициями. Мы понимаем, что той экономики, которая была у компании "Киевстар" в 2021 году, больше не будет, возможно, никогда. Фактически мы пытаемся балансировать интересы стейкхолдеров, где государство – один из ключевых стейкхолдеров, а в текущем моменте – точно ключевой, потому что стоит вопрос о выживаемости и безопасности людей.

Поэтому да, будем инвестировать достаточно существенные объемы денег, прежде всего в инфраструктуру. Но опять же, много непродуктивно инвестируется. Условно мы с момента войны сделали 4 тыс. ремонтов базовых станций Они разные по глубине, но это не развитие. И это тоже очень большая статья, которая появилась, и она в десятки миллионов долларов – просто на поддержание сети в том состоянии, в котором мы можем ее поддерживать с учетом внешних факторов.

- Относительно работы сети: можно ли уже говорить о том, что у вас получается так или иначе восстанавливать поврежденные сети на более-менее постоянной основе на возвращенных Украине территориях, или это пока все еще косметика и попытки удержать сеть в том существующем состоянии?

- Я считаю, что у нас получилось. Из 300 поврежденных базовых станций на сегодняшний день только 24 не работают, и это те, которые просто снесены с лица земли. Это те, которые мы отстроим. Безусловно, где-то мы поменяли приоритеты: от части сайтов просто откажемся, потому что можем стать на какие-то объекты конкурентов, есть определенная оптимизация. Но проект по восстановлению базовых станций в деоккупированных областях завершим до конца августа. Все, что было разрушено, починим и восстановим. Например, в Харьковской области на пике не работало больше 300 базовых станций из 800. Понятно, что часть это электричество, часть – трансмиссия, то, что условно чинится. Но часть – это поврежденные и разрушенные объекты. Мы практически все это уже восстановили. В прифронтовых населенных пунктах работа наших ремонтных команд напоминает качели: они разрушают, а мы восстанавливаем. Вот такая не очень оптимистичная динамика, но мне кажется, что это часть того фронта, который мы держим на сегодняшний день.

- И все за собственный счет?

- Да, все в рамках экономики предприятия.

- И на какие-то компенсации от государства вы потом не рассчитываете?

- Я уже отвечал на этот вопрос. Мы частично рассчитываем на страховку, которую мы оформляли. Это часть нашей коммерческой деятельности, мы за нее платили много лет. Мы рассчитываем на частичную компенсацию в рамках страховки, но с государством никаких диалогов по этому поводу не было.