Тонкая грань между защитником и убийцей. Должен ли общественный резонанс мешать правосудию?
Юрий Радзиевский, адвокат, управляющий партнер АО "Радзиевский и партнеры"
В начале войны в городке Радомышль на Житомирщине произошла трагедия. Жительница города приняла за диверсантов двух подростков, игравших "в войнушки", и вызвала местных самооборонцев. В результате из-за ужасного недоразумения один ребенок погиб, а другой получил огнестрельное ранение. История приобрела резонанс, потому что погиб несовершеннолетний. И именно это, похоже, мешает следствию и прокуратуре объективно расследовать обстоятельства дела, чтобы не вызвать огонь общественного осуждения. С таким же подходом могут сталкиваться фигуранты и других дел по всей Украине.
С началом войны тысячи мужчин и женщин вступили в отряды самообороны и территориальной обороны для защиты себя, своих родных, своих домов, городов и сел. Для вооруженных сил и правоохранительных органов, а также для органов местного самоуправления такие подразделения были и остаются дополнительными руками, глазами и ушами, выполняющими задачи в четко определенных рамках.
Именно таким подразделением была ОО "Радомышльская варта", которая в первые недели войны по согласованию с местным советом взяла на себя функции по защите города от оккупантов. Среди них, в частности, проверка информации о диверсионно-разведывательных группах, которых в Радомышле только за первые полторы недели оказалось более десяти. На такой вызов 7 марта выехали бойцы "Варты" Виктор Ильченко (начальник штаба) и Александр Юрко.
Местная жительница сообщила, что во дворе у соседей неизвестные в камуфляже прячут оружие. Бойцы вошли во двор и увидели силуэты в военной форме, которые начали бежать. Самооборонцы окрикнули неизвестных, но те не реагировали. Юрко начал стрелять очередями в сторону кустов, а Ильченко стал стрелять вверх одиночными выстрелами. Когда подошли поближе, то обнаружили тело одного из парней и раненого другого. Юрко начал оказывать раненому помощь, а Ильченко – вызвал скорую и полицию.
Местные СМИ выяснили, что погибший парень носил дедову камуфляжную куртку, потому что у него было немного одежды, семья только приехала из Киева. Автомат был явно игрушечным, а значит, мол, его невозможно было принять за оружие оккупантов. Трагедию по полной программе "отработали" и российские пропагандистские медиа, чтобы создать образ "зверей" из бойцов самообороны, расстреливающих детей.
Подозреваемые четвертый месяц находятся под стражей без права внесения залога по подозрению в умышленном убийстве одного несовершеннолетнего и покушении на убийство другого. Гибель ребенка от пули во время войны, да еще и от рук "своих" – непоправимая трагедия. Но должен ли резонанс этого дела перевешивать необходимость его объективного расследования? Несколько фактов подтверждают, что речь идет именно о таком развитии событий.
По мнению защиты, обвинения в умышленном убийстве абсурдны, ведь, прежде всего, для такого обвинения нужен умысел. То есть бойцы якобы должны были понимать, что перед ними дети, и при этом сознательно желать лишить их жизни. Можно ли говорить о желании намеренно убить двоих детей, когда бойцы прибыли по вызову по поводу диверсантов?
Версия следствия не выдерживает критики: якобы подозреваемые решили убить несовершеннолетних, потому что те не выполнили команду остановиться. При этом в материалах дела не дана надлежащая оценка обстоятельствам, что событие произошло в условиях военного положения, что в нескольких километрах находились российские войска, что в городе Радомышль действовали вражеские ДРГ, пострадавшие были одеты в камуфляжную форму и имели при себе игрушечное оружие. Не упоминается и о причине появления подозреваемых на месте происшествия – а именно сообщения о вражеской ДРГ.
Один из аргументов следствия состоит в том, что второй парень не погиб только лишь потому, что ему оказали медицинскую помощь (т.е. намерение его убить не было реализовано по независимым от обвиняемого обстоятельствам). "Парадокс" состоит в том, что по словам пострадавшего, медицинскую помощь ему оказывал именно тот, кого обвиняют в покушении на убийство. Кроме того, если хотел убить, зачем тогда было оказывать медицинскую помощь?
Один из подозреваемых – Ильченко – вообще не стрелял в сторону ребят, а производил выстрелы только вверх. Это подтверждают проведенные экспертизы, которые установили, что несовершеннолетний был убит из оружия Юрко и не обнаружили выпущенных из оружия Ильченко пуль в предметах на месте происшествия (деревья, забор).
Учитывая тяжесть обвинения, суд избрал Ильченко и Юрко меру пресечения в виде содержания под стражей без возможности внесения залога. Мол, тяжесть преступления обуславливает риск побега от следователей, и поэтому к ним нельзя применить залог или домашний арест. При этом прокуроры и суд не учитывают, что подозреваемые остались на месте происшествия, оказали медицинскую помощь раненому потерпевшему, сами вызвали медиков и полицейских.
В процессе расследования, следствие и прокуратура пытаются закрутить гайки и теперь выдвигают самооборонцам обвинения в незаконном хранении оружия. В то время как в начале войны наличие этого оружия, вероятно, могло спасти десятки жизней.
Такие действия правоохранителей и сами являются преступлением, ведь речь идет о привлечении к уголовной ответственности заведомо невиновного.
Почему так происходит? Один из вариантов ответа – слишком большой резонанс дела, где любое "послабление" для потенциальных "убийц" будет восприниматься обществом как "зрада". Даже если для громкого обвинения в "умышленном" нет никаких правовых оснований. Военная реальность, когда есть вероятность погибнуть от пули на поражение как от врага, так и от своих сограждан – до сих пор не стала для многих очевидной. А ее отрицание со стороны следственных органов является явным признаком превышения полномочий и некомпетентности.
В уголовной практике широко распространен опыт, когда - понимая бесперспективность дела во время непосредственного судебного разбирательства - прокуратура и следователи пытаются максимально поднять ставки на этапе досудебного расследования. И тянуть с передачей дела в суд настолько долго, насколько это возможно, продлевая сроки содержания под стражей для психологического и морального давления на подозреваемого.
Другая вероятная причина – желание правоохранительной вертикали поставить под свой контроль добровольческие вооруженные формирования, которые защищали область в первые недели войны. Но которые сейчас, учитывая снижение градуса накала в регионе – якобы должны отойти на второй план. Или действовать исключительно в фарватере интересов правоохранителей.
И это проблема, с которой сталкиваются не только организации в Житомирской области – но и по всей Украине. Когда над городом висит опасность и защищать его надо хоть кому-то, ребята в камуфляже, имеющие оружие и умеющие им пользоваться – это "наши герои" и "защитники". И если задержат или убьют диверсанта – то молодцы. Когда же опасность отступила, сразу возникают вопросы и о происхождении оружия, и о правах самообороны, и о ее деятельности в горячий период. А когда из-за независимых от них обстоятельств происходит трагедия, то эти "вопросы" превращаются в необоснованные обвинения в совершении особо тяжких преступлений человека, который совершал предупредительные выстрелы вверх.
Как защитники подозреваемых по этому делу, мы, конечно, будем использовать все законные методы для возвращения его рассмотрения в правовое русло. В частности, обратим внимание Государственного бюро расследований на совершение правоохранителями преступления – привлечения к уголовной ответственности заведомо невиновного. Однако, можно ли гарантировать, что завтра аналогичная история не будет повторяться с другими добровольцами в других регионах? Дальнейшее развитие событий по этому делу станет показательным: сможет ли резонанс "передавить" объективную реальность военного времени. И действительно ли граница между героем и убийцей настолько тонкая и незаметная.